ВЕТЕР ВЕКА

Клочки газет взметнёт холодный ветер,

В них закорючки букв – событий нет,

Верней – их незначительность на свете

Способна заглушить высокий свет.

Так ветер века объясняет малым

Уход их от дороги стержневой.

Коль не услышим – ветер станет шквалом,

Всё разметает – мощный, шаровой.

* * *

Отстранённым взором изучая

Собственную жизнь, теряешь сон.

Для чего разорванная, злая

Так нелепа! Я в неё вмещён!

Вместе – очень тёплая, родная.

Согревает синий небосклон,

Долю веры малую давая –

Я ничтожен, как прекрасен он.

* * *

Грустно станет от яшмы каштановой,

Голос дачи теперь не звучит.

И пройтись по реальности заново

Память – с болью внутри - не велит.

Бутерброд ли мне мама намазала?

Снова детство глядит ли в окно?

Что-то кончилось. Значит обязано

Что-то новое видеться, но…

* * *

Неудача – может, стенка клада,

И сгущенье воли даст пробить.

Ну а если камень? Цели надо

Лишь пересмотреть и дальше жить.

* * *

Просил – оставь меня в покое,

Оставь, действительность, меня!

Подсовывает вновь такое,

Что меркнет вдруг сиянье дня.

Но может на души разломах

И выступает жизни соль?

И непонятное в законах

Судьбы усвоим через боль?

* * *

Что поддаётся пересказу,

Поэзией не может быть.

Огонь увидите вы сразу –

Не надо опыта копить.

И воздух очевиден также,

И мир несущая вода.

Вот так поэзии пейзажи,

Коль есть они – видны всегда.

* * *

Непочат в степи лиловый снег,

А под ним, не видимая глазу

Вечная работа – всё к весне, к

Свету, изменяет время фазу.

В полночь буераки так ревут,

Как живые! С оползнями яры.

Зябь с утра дымится будет тут

Куревом, и солнце вспыхнет ярко.

Голубеет снег, бела зима,

Срок её уже по сути вышел.

Степь – она мудра, она сама

Знает больше наших старых книжек.

ПРОДАВЕЦ ВОЗДУШНЫХ ШАРОВ

Шары из радуги над лысой

Башкой напрасно рвутся в даль.

Ему расстаться с долей львиной

Шаров роскошных просто жаль.

Он маг в душе, и обыватель,

Когда по внешнему судить.

Смешной…довольно бедный кстати,

Не знающий, как надо жить.

Шары из радуги – цветные

Легко качаются над ним.

Кругом палатки расписные,

И шум, и сигаретный дым.

Идут родители и дети,

И покупают те шары –

Их теребит тихонько ветер

В пределе ласковой игры.

Вот синих больше не осталось,

И скоро белые – тю-тю.

В душе уже остатком – жалость.

- Мам, сарик зёлтый я хотю!

И покупают, покупают.

И к сумеркам подходит день.

А люди счастливы бывают

Лишь в отдалении от дел.

И он глядит на тех и этих,

Теряя больше, чем хотел,

И сам как будто не заметил,

Насколько за день постарел

* * *

Мальки у берега мелькают

На фоне жёлтого песка.

Так мысли – скоростью смущают,

Мелькают часто, и мешают

Понять ветвление стиха.

* * *

ЗАПАХИ ДЕТСТВА

Кольцевые, круговые

Детства запахи опять

Просквозят в моём сознанье –

Золотые, шаровые…

Мандаринов штучек пять.

Ёлочных шаров мерцанье.

Счастьем сказки пахнет снег.

Свежесть силы новогодней.

А о лете не мечтай.

Будет, будет речки брег,

Только явно не сегодня.

Разнотравье – мини-рай.

Шаровые, дармовые…

Хлоркой пахнущий бассейн.

Запахи те ключевые

Позабыл почти что все.

* * *
Дуб стал дверью,но снова хорёк

Пьёт из чашечки птичьего мозга.

Часовой механизм столь далёк

От того, что пропела мне мошка.

Серебро раздаривши реке

Обеднела луна? Да едва ли.

Стержневые нельзя вертикали

Сжать, как посох дорожный в руке.

В дверь войдёшь – но каков результат?

Круг разымешь – получишь пространство.

В дебри тайн никогда не пробраться,

Тут сильны сторожа – не велят.

* * *

НАШИ ДНИ

Абсурд сегодня сильно разжирел.

Что на торговых встретите дорожках?

Кошмар тяжёл – абсурд на тонких ножках

Врывается в действительность. Посмел.

Подписывайтесь : Вести дурака

Позволят вам понять, как жизнь легка!

Партийный идеолог нам с трибуны

Вещает ныне о Страстях Христа.

Уже краснознамённые колонны

И не представить. Жизнь теперь не та.

Зато теперь кругом товаров тьма,

Ненужных никому. Сойдёшь с ума.

Вот книжный магазин. Сверкает глянец.

Роман маньяка, мемуары тьмы.

И ты глядишь, как будто иностранец

На книги пустоты. И от сумы

Сегодня зарекаться стало вдвое

Опаснее. Не зарься на чужое!

Не зарься на чужое, ибо всё

Давно приватизировано прочно.

Мелькает вон Фортуны колесо –

Всегда мимо тебя, ну как нарочно!

Мечтательность? Поэзия? Фуфло!

Зато в роскошных офисах светло.

Не сотвори кумира! Всюду только

Кумиров и творят. Рекламный вой.

Я жив лишь отстранением. И точка.

Рассудит время, кто антигерой,

А кто герой. Но время убивает.

Идёт – и нас из жизни изымает.

Смерть сколь страшна? Не очень, если сделал,

Что должно было, а не то, что смог.

Без примесей насколь желанна смелость?

И страшен сколь возможностей порог?

Но пусть окрест летит реальность в пропасть,

Я против суеты поставлю прочерк.

* * *

Густо-масляным острым мазком

Месяц муть облаков прошивает.

Глаз небесный с пристрастным зрачком

Всю банальную данность вбирает.

В январе дали снега чуть-чуть,

Двор как будто скотом ископычен.

Чёрно-белая грязная муть.

А деревья – те вроде кавычек.

Чья-то фраза? Попробуй, прочти!

Не помогут здесь даже очки.

* * *

Зачем ты куришь натощак?

Ведь всё, как говорят, ништяк:

Жив, относительно здоров,

И для стихов хватает слов,

Обут, одет, etc.,

Ещё не кончена игра.

Я не играю, я всерьёз,

И оттого тоска до слёз.

* * *

Луг за ноги травой цепляет.

Роса сверкает поутру,

В ней солнце золотом играет.

И я не верю, что умру.

* * *

ВСПОМИНАЯ ПРОРОКА ИСАЙЮ

Дистанцироваться от

Обольщений и иллюзий.

Каменные муравьи

Знают много мёртвых троп.

Жар почти кипит июльский.

Дни им сварены твои.

А Исайи голос крут! –

Желчью он звучит и болью.

И переполняет мозг.

Книга Библии. Идут

Дни – вневременною солью

Я насытить их не смог.

Шорох, морок суеты.

Самому же мне под сорок,

Прошлое лежит рудой.

Что, старик, расскажешь ты,

Коль силён извечный ворог?

И молчит старик седой.

Разорвёт себя герой!

Чтобы после снова склеить.

Кровь струится по траве.

Осень сыпет вновь листвой.

Жив покуда – надо верить.

Правд никто не ведал две.

Истина – она одна.

Соль в воде сколь растворима?

Царский пышный тот дворец

Рухнет – говорит луна.

Но слова – мощнее Рима.

Это ведает мудрец.

* * *

РЕЧЬ

Из дремотного вязкого ила

Вышла жизнь. Тяжелы берега.

Так вела неизвестная сила,

И окрестная явь дорога.

Как же слово внедрилось в сознанье?

Как сознанье возникло само?

Бессловесность – как род наказанья,

Выжигает на душах клеймо.

Всё назвать! Через умное слово

Мир обширный себе подчинить!

А реальность чрезмерно сурова,

И мешает и жить и любить.

То есть речь возникала веками –

Огоньки зажигались в мозгу,

И сливались в блестящее пламя, -

Я его ощутить не смогу.

Открывается правда живущим.

Объясненье в любви вам даёт

Право истинным быть и дающим,

И пупырчатый страх отойдёт.

Речь ликует, и свищет, и светит,

И горчит, и кипит, и горит.

И героев и мудрых отметит

Самой точною мерой молитв.

Часто кажется маленьким солнце.

Речь излечит от скорбных страстей.

И назад в сонный ил не вернётся

Своеродное племя людей.
* * *

ШУТКА АНГЕЛА

Вот ангел уронил перо,

И снег пошёл на город сонный -

И зачехлил его добро,

И стал седым собор огромный.

Довольно грустный человек

В окне вдруг снежный сад увидел,

И засмеялся – не обидел

Меня железный этот век.

И, умягчившийся душой

Отец купил котёнка дочке.

А у поэта чередой

Пошли прекраснейшие строчки.

И подаянье получил

Весьма большое старый нищий.

Сухое тело усладил

Разнообразнейшею пищей.

Был город быстро убелён.

И расширенье спектра даже

Художник увидал в пейзаже.

А сам пейзаж - преображён.

И ангел с нежностью взирал,

Как держит серого котёнка

Весьма забавная девчонка.

И счастья светится кристалл.

Бродяга ныне ест рагу,

А ксендз домой идёт, весёлый.

( Нельзя же уступать врагу

мир старый, но извечно новый!)

Окошки дома зажжены,

И ветер вновь снежинки крутит.

И люди осознать должны,

Как благородно ангел шутит.

* * *

Золотистая луковка церкви,

Переулков привычная сеть.

В магазине высокие цены,

Колбаса продаётся и сельдь.

Переулок – подобие фьорда,

А в высоких домах-берегах

Двери заперты, прочно и гордо.

Смысла нет в посторонних шагах.

И покажется снег стрептоцидом,

Ибо он и рассыпчат и сух.

А неделя представится циклом,

Понапрасну тревожащим дух.

Путь извилист, достаточно сложен.

Букинист покупателя ждёт.

Книжный сад кропотливо ухожен,

И поклонников он обретёт.

Золотистая луковка церкви

Привлекательней старых домов.

Приковали к реальности цепи –

Их порвать человек не готов.

Вдруг зима, коль старается, сможет

Застудить в наших душах тепло?

Ибо сильно сознанье тревожит

Ощущенье – полжизни прошло.

* * *